"Меня уже поздно убивать". Светлана Жарникова
Когда же русские наконец начнут понимать - кто они и что они?
Выдающийся русский учёный-этнолог и искусствовед Светлана Жарникова рассказывает о том, как была встречена её диссертация на тему родства праславянских и индоиранских народов. Было ли давление со стороны академических кругов? Была ли серьёзная критика? Насколько опасной является эта тема сегодня? Почему в индоиранских сказаниях встречаются лоси, которые никогда не водились на юге Евразии? Почему в северно-русских орнаментах и диалектах нет ни финно-угорских, ни шведских символов и слов, а есть только индо-иранские? Какие выдающиеся учёные прошлого также приходили к мысли о прямом родстве древних славян и древних индо-иранцев? Сегодня сайты с информацией, собранной Светланой Васильевной, посещают миллионы людей. Обратного хода этому процессу уже не дашь, - считает она.
Светлана Жарникова: Я в 1988 году защищала первую у нас в стране диссертацию с таким странным названием «Архаические мотивы северно-русской орнаментики к вопросу о возможных праславянских индоиранских параллелях». Защита длилась кандидатской диссертации больше трех с половиной часов, что само по себе ненормально. Стенограмма составляла 38 страниц, что тоже ненормально. И тем не менее, ученый совет Института антропологии и этнографии Академии наук СССР имени Миклухо Маклая, находившегося тогда на Дмитрия Ульянова, 19, весь проголосовал «за», как говорится, черных шаров там не было. Хотя оппонировалось все это очень бурно, очень бурно. Но поскольку постольку аргументы, приведенные там, были аргументами специалистов: антропологи, лингвисты, палеозоологи, палеоботаники и так далее и тому подобное, то все это прошло. Причем, речь шла сначала даже о защите докторской, но не решились на такую авантюру. То есть, как Вы сами понимаете, это академическая наука, и в академическом институте защищается вот такая диссертация. Но, наверное, сложилось все так, потому что в то время я жила в Вологде, особенно не высовывалась, и я как, ну, вот лошадь проходит через пропасть. На Кавказе ей зашоривают так вот, она идет, она знает, что ей нужно пройти по этому шатающемуся мостику вот туда, а какая бездна под ней, она этого не знает.
О том, какие дискуссии, какие смертоубийственные дискуссии шли по этим вопросам в академической науке, я не имела представления, я искусствовед по первой специальности, и как искусствовед начала изучать орнаменты. И обнаружила странную закономерность, что в северно-русском орнаменте сохраняются только те блоки, которые связаны в эпоху Бронзы с подвижками арийских народов, то есть индоиранские орнаменты, и никаких других. И я была озадачена, я стала искать в финно-угорских орнаментах то же самое, там этого нет. Так в природе не бывает, если здесь жили финно-угры, значит, должно быть. Значит, полезла в лингвистику, а есть в русском языке вообще какие-то финно-угорские привнесения. Оказалось, тоже нет. Ну, хорошо, в орнаменте нет, в языке нет, а названия? Названия, оказывается, тоже вот такие вот странные, да еще и академик Соболевский где-то в двадцатые годы написал, что основная мысль моей работы по поводу рек и озер европейского севера проистекает из того, что подавляющее большинство названий происходит из какого-то индоевропейского языка, который я пока для подыскания более подходящего термина именую скифским. Но решили, что у академика старческий маразм, замяли это дело, но в шестидесятые годы шведский исследователь Йохансон провел фронтальные исследования всего севера и сказал: «Да, скифская подоснова». Ну, а сами-то шведы, откуда появились на территории Швеции, норвежцы и так далее, если там был ледник. Вот когда он растаял, они оттуда и пришли, из Великой Светьет, Великий удел Света, то есть наша с Вами Родина, в Малый удел Света. И там этих санскритизмов, как говорится, до дуры.
То есть, с одной стороны, вроде бы, давления этого не было, а, с другой стороны, я бы сказала так, я была каким-то пробным камнем, понимаете? Утопят, не утопят, убьют, не убьют. Я знаю, что мою диссертацию до защиты на 3 или 4 дня увозили в Переделкино к Вячеславу Всеволодовичу Иванову, нашему знаменитому лингвисту и автору двухтомников вместе с Гамкрелидзе «Индоевропейский язык и индоевропейцы». Они помещают эту прародину на территорию Передней Азии. У меня в диссертации камня на камне не остается от этой концепции, потому что три четверти растений и животных, которые зафиксированы в индоевропейском не имеют никакого отношения к Передней Азии. Ни бобров там нет, ни лосей там нет, ну, правда в индийском эпосе есть восьминогий зверь Шарабха, у нас есть восьминогие кони в вышивке. Восьминогий зверь Шарабха, который своими трубными звуками оглашает отроги Гималаев. Ну, и Бонгард-Левин и Грантовский, авторы книги «От Скифии до Индии» пишут, что это вообще-то лось, которого никогда в Гималаях не было. Но зато у нас на севере, сами понимаете, это нормальное животное, да. И так далее, и тому подобное.
Так что, сказать давление, нет, но я знаю, что оно было все равно на вот эту вот тему, потому что два года пролежала статья, статейка в «Вокруг света», причем мне редактор говорил, что это черт знает что. Пока наконец Андрей Николаевич Сахаров, замдиректора Института Российской истории, до недавнего времени, тогда истории СССР, сказал мне: «Я поддержу, но будьте осторожны. Тема опасная, смертельно опасная». Но постольку поскольку я жила в Вологде, а это провинция, сами понимаете, вроде бы, ничего страшного не происходит. А сейчас, сейчас меня уже, наверное, поздно убивать, во-первых, я стара, а во-вторых, материал ушел. И когда мы смотрим, сколько заходит к нам на с айт «Международный клуб ученых» и видим, что там три с лишним миллиона посещений, то надо думать, даже если это одни и те же люди, то людей этих много.
Я никогда не думала, что это произойдет так быстро. Я думала где-нибудь лет 50-70 пройдет, и все-таки, значит, русские, в конце концов, начнут понимать кто они и что они.