Тайны Кольской экспедиции Александра Барченко

В начале ХХ века наука еще не была так консервативна, как сегодня. Открытия в области физики, химии, психологии, астрономии кардинально переворачивали устоявшиеся взгляды. Казалось, наука распахивает двери в новый чудесный мир, который существовал параллельно нашему, но был до поры невидим. Идти вперед в этом мире можно было только на ощупь. А потому многие знаменитые ученые того времени всерьез занимались изучением явлений, которые сегодня назвали бы паранормальными. Среди них был и Александр Барченко – космист и мистик, веривший в существование Древней Традиции.

Александр Васильевич Барченко родился в 1881 году в Ельце, что в Орловской губернии, в семье нотариуса окружного суда. С ранней юности предметом его увлечений стали оккультизм, астрология, хиромантия. В те времена граница между оккультизмом и естественнонаучными дисциплинами была еще в достаточной степени зыбкой, поэтому для углубления своих знаний Александр решил заняться медициной, отдавая предпочтение изучению паранормальных человеческих способностей – феноменам телепатии и гипноза.

В 1904 году Барченко поступил на медицинский факультет Казанского университета, а в 1905 году перевелся в Юрьевский университет. Здесь и состоялось знакомство Александра с профессором римского права Кривцовым, преподававшим на кафедре Юрьевского университета, – знакомство, сыгравшее особую роль в судьбе Барченко.

Профессор Кривцов рассказал новому другу о своих встречах в Париже с известным мистиком Сент-Ивом де Альвейдром – создателем конспирологической теории, согласно которой в доисторическую эпоху существовала арийская Империя Рама, достигшая небывалых высот в развитии наук и разрушенная в результате религиозной революции. Сам Барченко впоследствии поведает об этом следователю НКВД в таких словах:
«Рассказ Кривцова явился первым толчком, направившим мое мышление на путь исканий, наполнивших в дальнейшем всю мою жизнь. Предполагая возможность сохранения в той или иной форме остатков этой доисторической науки, я занимался изучением древней истории, культуры, мистических учений и постепенно ушел в мистику».

Именно в тот период Барченко приступил к изучению паранормальных способностей человека. Но перед тем ему довелось немало постранствовать по свету. В качестве туриста, рабочего и матроса Барченко объехал, по его собственным словам, «большую часть России и некоторые места за границей». Одной из таких стран была Индия, будоражившая в то время воображение многих молодых европейцев.

С 1911 года Александр Васильевич стал публиковать результаты своих изысканий, время от времени (а тогда в среде ученых это было принято) перемежая чисто теоретические статьи художественными произведениями на сходную тему.

Круг интересов Барченко был необычайно широк и охватывал все стороны естествознания как совокупности наук о природе. Впрочем, была одна тема, которой молодой естествоиспытатель уделял особо пристальное внимание, – это разнообразные виды «лучистой энергии», оказывающие влияние на жизнь человека.

Свое понимание «энергетической проблемы» Барченко изложил в очерке «Душа Природы», опубликованном в 1911 году. Начинался очерк с рассказа о роли солнечного светила – источника жизни на Земле, а возможно, также и на других планетах, например, на Марсе. Далее автор сообщал своим читателям о присутствии растительности на красной планете, о выпадении и таянии там снегов и, конечно же, о загадочных марсианских каналах. Все это позволило ему высказать предположение, что на Марсе обитают «существа, по разуму не только не уступающие людям, но, вероятно, далеко их превосходящие».

Столь же уверенно высказывался Барченко и о существовании эфира – «тончайшей, наполняющей вселенную среде». В то же время процессы, идущие в недрах Солнца – «этой ослепительной Душе природы, – чудовищные взрывы и вихри, тотчас отражаются на электромагнитном состоянии земли. Стрелки магнитных приборов мечутся, как безумные, вспыхивают северные сияния <...> Доходит до того, что телеграфы отказываются работать и трамваи двигаться <...> Кто знает, — восклицает далее Барченко, — не установит ли когда-нибудь наука связи между такими колебаниями (напряжения солнечной деятельности) и крупными событиями общественной жизни?» Фактически молодой энтузиаст предугадал скорое пришествие науки гелиобиологии.

Барченко рассматривал и другие виды «лучистой энергии»: свет, звук, теплоту, электричество. Немалое место в статье отводилось и рассказу об открытых французом Блондло N-лучах как об особой разновидности психофизической энергии, излучаемой человеческим мозгом. Исследования французских ученых Шарпантье и Андрэ показали, что практически любая мозговая деятельность человека сопровождается обильным излучением. Загадочные «мозговые лучи» интересовали ученых прежде всего потому, что они, как считалось, имеют непосредственное отношение к проблеме передачи мысли на расстояние. Хорошо знакомый с работами на эту тему, Барченко поставил собственные эксперименты.

Методика экспериментов была следующая: два наголо обритых добровольца надевали на голову алюминиевые шлемы оригинальной конструкции, разработанной самим Барченко. Шлемы участников опыта соединялись медной проволокой. Перед испытуемыми устанавливались два овальных матовых экрана, на которых им предлагалось сосредоточиться. Один из участников был «передающим», другой – «принимающим». В качестве теста предлагались слова или изображения. По сообщению Барченко, в случае с изображениями положительный результат угадывания был близок к 100 процентам, а в случае со словами фиксировалось много ошибок. Частота ошибок увеличивалась, если использовались слова с шипящими или глухими буквами.

Доложив о результатах, Барченко, однако, дал читателю понять, что было бы неверным считать N-лучи «исключительным двигателем мысли» – «смотреть на “N”, как на самые мысли, нельзя, но нельзя также отрицать их тесной связи с последними».

В конце статьи, размышляя над важностью открытий в области «лучистой энергии», Барченко неожиданно возвращается к вдохновлявшей его идее о том, что древнему миру, возможно, были известны многие тайны природы, еще не познанные современным человеком: «Существует предание, что человечество уже переживало сотни тысяч лет назад степень культуры не ниже нашей. Остатки этой культуры передаются из поколения в поколение тайными обществами. Алхимия – химия угасшей культуры».

Изыскания молодого естествоиспытателя были прерваны Первой мировой войной. Однако после ранения и демобилизации в 1915 году он продолжил работу. Теперь Барченко собирал материалы, штудировал первоисточники, по которым впоследствии составил законченный курс истории древнейшего естествознания, послуживший основой для его многочисленных лекций на частных курсах преподавателей в Физическом институте Соляного городка в Санкт-Петербурге.

Революционная буря вырвала Барченко из привычного круга забот, перевернула всю его жизнь. Однако первый шок от октябрьских событий, испытанный Александром Васильевичем, вскоре прошел, и ученый начал рассматривать революцию в более позитивном свете – как «некоторую возможность для осуществления христианских идеалов» в противоположность «идеалам классовой борьбы и диктатуры пролетариата». Эту свою позицию Барченко определил как «христианский пацифизм», заключающий в себе идеи «невмешательства в политическую борьбу и разрешения социальных вопросов индивидуальной нравственной переделкой себя».

В поисках заработка Барченко был вынужден читать лекции на судах Балтфлота. Оказалось, что конспирологическая концепция французского мистика вполне позволяет заработать на хлеб насущный. «Золотой век, то есть Великая Всемирная Федерация народов, построенная на основе чистого идейного коммунизма, господствовала некогда на всей Земле, – поучал моряков Барченко. – И господство ее насчитывало около 144000 лет. Около 9000 лет тому назад, считая по нашей эре, в Азии, в границах современного Афганистана, Тибета и Индии, была попытка восстановить эту федерацию в прежнем объеме...».

Экспедиция Александра Барченко

В 1920 году Барченко был приглашен выступить с научным докладом «Дух древних учений в поле зрения современного естествознания» на конференции Петроградского Института изучения мозга и психической деятельности (Институт мозга). Там судьба свела его с еще одним замечательным и талантливейшим человеком эпохи – академиком Владимиром Михайловичем Бехтеревым. Академик Бехтерев и Александр Барченко не могли не сойтись. С 1918 года Институт мозга под руководством академика занимался поиском научного объяснения феноменов телепатии, телекинетики, гипноза. Наряду с клиническими исследованиями в Институте мозга велась апробация методов электрофизиологии, нейрохимии, биофизики, физической химии. Барченко работал здесь над созданием нового универсального учения о ритме, одинаково применимом как к космологии, космогонии, геологии, минералогии, кристаллографии, так и к явлениям общественной жизни. Позднее он назовет свое открытие «синтетическим методом, основанным на древней науке». В сжатом виде это учение будет изложено в его книге «Дюнхор».

30 января 1920 года на заседании ученой конференции института, по представлению академика Бехтерева, Александр Барченко был избран членом Ученой конференции на Мурмане и командирован в Лапландию для исследования загадочного заболевания «мерячение», наиболее часто проявляющегося в районе Ловозера.

Ловозеро

Ловозеро, расположенное в самом центре Кольского полуострова, тянется с севера на юг. Вокруг тундра, заболоченная тайга, местами сопки. Зимой тут властвует глухая и ледяная полярная ночь, летом не заходит солнце. Жизнь теплится лишь в маленьких поселках и стойбищах, в которых живут лопари, промышляющие рыбалкой и пасущие оленей. Именно здесь, в этом вымороженном пустынном краю, было распространено тогда необычное заболевание, называемое мерячением (или арктической истерией). Им болели не только туземцы, но и пришлые. Это специфическое состояние, похожее на массовый психоз, обычно проявляющийся во времена справления шаманских обрядов, иногда возникало и совершенно спонтанно. Пораженные мерячением люди начинали повторять движения друг друга, безоговорочно выполняли любые команды.

Русские ученые, в том числе Владимир Бехтерев, обратили на мерячение внимание еще в конце XIX века. Появлявшиеся время от времени публикации о «странной болезни», возможно, были известны и Барченко. Во всяком случае, он без колебаний принял предложение Бехтерева.

Барченко пробыл на Севере около двух лет. Работал на биостанции в Мурмане – изучал морские водоросли с целью их использования в качестве корма для крупного и мелкого рогатого скота. Вел работы по извлечению агар-агара из красных водорослей. Выступал с лекциями, в которых горячо пропагандировал употребление в пищу морской капусты. Кроме этого, занимал должность заведующего Мурманским морским институтом краеведения – изучал прошлое края, быт и верования лопарей. Это стало частью подготовки к экспедиции вглубь Кольского полуострова (основной целью этой экспедиции А. Барченко ставил поиск наследия Гипербореи).

Экспедиция, снаряженная при участии Мурманского Губэкосо (Губернского экономического совещания), началась в августе 1922 года. Участие в ней вместе с ученым приняли три его спутницы: жена Наталья, секретарь Юлия Струтинская и ученица Лидия Шишелова-Маркова, а также специально приехавшие из Петрограда репортер Семенов и астроном Александр Кондиайн (Кондиайни), представлявший общество «Мироведение». Основной задачей экспедиции было обследование района, прилегающего к Ловозерскому погосту, населенному лопарями или саамами. Здесь находился центр русской Лапландии, почти не исследованный учеными.

Тут нужно заметить, что Русский Север давно уже привлекал к себе внимание Барченко. В романе «Из мрака» (1914) он пересказал древнее предание о племени чудь, ушедшем под землю, когда чухонцы завладели его территорией. С тех пор чудь подземная «живет невидимо», а перед бедой или несчастьем выходит на землю и появляется в пещерах («печорах») на границе Олонецкой губернии и Финляндии.

О чуди Барченко услышал вновь по пути к Ловозеру от молодой лопарской шаманки Анны Васильевны: «Давным-давно лопари воевали чудь. Победили и прогнали. Чудь ушла под землю, а два их начальника ускакали на конях. Кони перепрыгнули через Сейдозеро и ударились в скалы, и остались там, на скалах, навеки. Лопари их называют “Старики”».

Уже в самом начале экспедиции, во время перехода к Ловозеру, ее участники натолкнулись в тайге на довольно странный памятник – массивный прямоугольный гранитный камень.

Одна из находок — камень-жертвенник. Архив семьи Кондиайнов

Всех поразила правильная форма камня, а компас показал к тому же, что он ориентирован по странам света. В дальнейшем Барченко выяснил, что, хотя лопари поголовно исповедуют православную веру, втайне они поклоняются богу Солнца и приносят бескровные жертвы каменным глыбам-менгирам, по-лопарски – «сейдам».

Сейд

Переправившись на парусной лодке через Ловозеро, экспедиция двинулась дальше в направлении близлежащего Сейдозера, почитавшегося священным. К нему вела прорубленная в таежной чаще прямая просека, поросшая мхом и мелким кустарником. В верхней точке просеки, откуда открывался вид одновременно на Ловозеро и Сейдозеро, лежал еще один прямоугольный камень.

Александр Кондиайн записал в своем дневнике: «С этого места виден по одну сторону в Ловозере остров – Роговой остров, на который одни только лопарские колдуны могли ступить. Там лежали оленьи рога. Если колдун пошевелит рога, поднимется буря на озере. По другую сторону виден противоположный крутой скалистый берег Сейдозера, но на этих скалах довольно ясно видна огромная, с Исаакиевский собор, фигура.

Куйва. В переводе с саамского Куйва означает "старик"

Контуры ее темные, как бы выбиты в камне. Фигура в позе “падмаасана”. На фотографии, сделанной с этого берега, ее можно было без труда различить». Фигура на скале, напомнившая Кондиайну индусского йога, – это и есть «Старики» из лопарского предания.

Участники экспедиции заночевали на берегу Сейдозера в одном из лопарских чумов. Наутро решили подплыть к обрыву скалы, чтобы лучше рассмотреть загадочную фигуру, но лопари наотрез отказались дать лодку. Всего у Сейдозера путешественники провели около недели. За это время они подружились с лопарями, и те показали им один из «подземных ходов». Однако проникнуть в подземелье так и не удалось, поскольку вход в него оказался завален землей...

Сейдозеро

На обратном пути Барченко и его спутники попытались вновь совершить экскурсию на «запретный» Роговой остров. Парнишка, сын местного священника, согласился перевезти членов экспедиции на своем паруснике. Но стоило им только приблизиться к острову, как поднялся сильный ветер, отогнал парусник и сломал мачту. В конце концов путешественников прибило к крошечному, совершенно голому островку, где они, дрожа от холода, и заночевали. А утром уже на веслах кое-как дотащились до Ловозерска.

Участники Лапландской экспедиции вернулись в Петроград глубокой осенью 1922 года. 29 ноября Кондиайн выступил на заседании географической секции общества «Мироведение» с докладом о результатах своей поездки, который назывался «В стране сказок и колдунов». В нем он рассказал о сделанных экспедицией удивительных находках, свидетельствующих, по его мнению, о том, что местные жители-лопари происходят «от какой-то более древней культурной расы».

А через некоторое время в петроградских газетах появилось сенсационное интервью с руководителем экспедиции и изображения загадочных памятников «древней лапландской культуры». «Проф. Барченко открыл остатки древнейших культур, относящихся к периоду, древнейшему, чем эпоха зарождения египетской цивилизации», – сообщила читателям «Красная газета» от 19 февраля 1923 г.

О своих находках сам первооткрыватель рассказывал так:
«До сих пор лопари русской Лапландии чтут остатки доисторических религиозных центров и памятников, уцелевших в недоступных для проникновения культуры уголках края. Например, в полутораста верстах от железной дороги и верстах в 50 от Ловозерского погоста экспедиции удалось обнаружить остатки одного из таких религиозных центров – священное озеро Сейд озеро с остатками колоссальных священных изображений, доисторическими просеками в девственной тайболе (чаще), с полуобвалившимися подземными ходами-траншеями, защищавшими подступы к священному озеру.

Местные лопари крайне недружелюбно относятся к попыткам более тщательно обследовать интересные памятники. Отказали экспедиции в лодке, предостерегали, что приближение к изваяниям повлечет всевозможные несчастия на наши и их головы».

Рассказ Барченко заканчивался утверждением со ссылкой на мнение «ряда авторитетных этнографов и антропологов», что лопари являются «старейшими предками народностей, покинувших впоследствии северные широты». При этом он отмечал, что «в последнее время упрочивается теория, согласно которой лопари, параллельно с карликовыми племенами всех частей света, представляются древнейшими прародителями ныне значительно более высокорослой белой расы».

Исследования Барченко заинтересовали власть, и вскоре он получил приглашение к сотрудничеству от видного чекиста Глеба Бокия.

Оккультные эксперименты Спецотдела

Зимой 1924 года основные научные интересы Александра Васильевича были сосредоточены в области изучения биоэлектрических явлений в жизни клетки, в работе мозга и в живом организме в целом. Свои лабораторные опыты Барченко совмещал с должностью эксперта Бокия по психологии и парапсихологии. В частности, им разрабатывается методика выявления лиц, склонных к криптографической работе и к расшифровке кодов.

Ученый выступал и консультантом при обследовании всевозможных знахарей, шаманов, медиумов, гипнотизеров и прочих людей, утверждавших, что они общаются с призраками. С конца 1920-х годов Спецотдел активно использовал их в своей работе. Для проверки этих «экстрасенсов» одно из подразделений службы Бокия оборудовало «черную комнату» в здании ОГПУ по Фуркасовскому переулку, дом 1.

Исследования и методика Барченко применялись и в особенно сложных случаях дешифровки вражеских сообщений – в таких ситуациях даже проводились групповые сеансы связи с духами.
Барченко привнес в жизнь Бокия метафизические теории и уговорил видного чекиста вступить в тайную оккультную организацию «Единое Трудовое Братство», изучающую Древнюю науку (Дюнхор), которая якобы превосходила современное знание, но принципы которой были утрачены с течением времени.

Для передачи эзотерического знания наиболее достойным представителям большевистской партии Барченко при участии Бокия в конце 1925 года организовал в недрах ОГПУ небольшой кружок по изучению Древней науки. В этот кружок вошли ведущие сотрудники Спецотдела: Гусев, Цибизов, Клеменко, Филиппов, Леонов, Гопиус, Плужницов, а также его начальник Бокий. Занятия с сотрудниками Спецотдела продолжались недолго, поскольку, по словам самого Бокия, ученики оказались «не подготовленными к восприятию тайн Древней науки». Кружок Барченко распался, но энергичному руководителю Спецотдела вскоре удалось подыскать новых, более способных учеников «из числа своих старых товарищей по Горному институту». В состав этой второй группы входили Кострыкин, Миронов (оба инженеры), Стомоняков (зам. наркоминдела в 1934–1938 гг.), Москвин (член Оргбюро и секретариата ЦК, заведующий орграспредом ЦК), Сосовский. Несколько раз занятия кружка посещал Генрих Ягода – будущий шеф НКВД.

О том, что конкретно изучали «ученики» Барченко на этих занятиях, мы узнаем из писем этого оккультиста, в которых говорится, что созданная им группа в течение двух лет «занималась изучением теории Дюнхор в основных ее пунктах и сравнением с теоретическими основами западной науки».

В свою очередь Бокий на допросах показал: «Барченко выдвигал теорию о том, что в доисторические времена существовало высокоразвитое в культурном отношении общество, которое затем погибло в результате геологических катаклизмов. Общество это было коммунистическим и находилось на более высокой стадии социального (коммунистического) и материально-технического развития, чем наше. Остатки этого высшего Общества, по словам Барченко, до сих пор существуют в неприступных горных районах, расположенных на стыках Индии, Тибета, Кашгара и Афганистана, и обладают всеми научно-техническими знаниями, которые были известны древнему обществу так называемой “Древней Науки”, представляющей собой синтез всех научных знаний.

Существование и Древней Науки, и самих остатков этого общества является тайной, тщательно оберегаемой его членами. Это стремление сохранить свое существование в тайне Барченко объяснял антагонизмом древнего общества с римским Папой. Римские Папы на протяжении всей истории преследовали остатки древнего общества, сохранившиеся в других местах, и, в конце концов, полностью их уничтожили. Себя Барченко называл последователем древнего общества, заявляя, что был посвящен во все это тайными посланцами его религиозно-политического центра, с которыми ему удалось однажды вступить в связь...».

Помимо чтения лекций и отбора медиумов для Спецотдела оккультист Барченко пытался применять Дюнхор в повседневной практике. И Бокий его в этом поддерживал. Например, эти двое предполагали управлять погодой!

Вот что сообщал астроном и соратник оккультиста Александр Кондиайн: «В 1925 я был командирован Барченко и Бокием в Винницу с заданием познакомиться с проф. Даниловым Леонидом Григорьевичем и выяснить практические результаты его работы, которой он занимается в течение 20 лет. <...> Его работа имеет большое научное значение, т.к. вскрывает весь механизм атмосферы и, в частности, дает возможность предсказывать погоду на долгие сроки». С Кондиайном Данилов послал в Москву для Барченко свое большое исследование «Теория волновой погоды».

Разгром Спецотдела

16 мая 1937 года был арестован Глеб Бокий. Уже на первых двух допросах 17 и 18 мая Глеб Иванович «покаялся» следователям в своих прегрешениях. Сообщил об организованной в 1925 году вместе с Барченко «масонствующей» ложе. «Органы» отреагировали на последнее заявление Бокия серией арестов. Один за другим с небольшими интервалами под стражу были взяты Барченко (22 мая) и другие бывшие члены «Единого Трудового Братства» в Ленинграде и Москве: Шишелова-Маркова (26 мая), Кондиайн (7 июня), Шварц (2 июля), Ковалев (8 июля). Та же участь постигла и наиболее высокопоставленных «учеников» Барченко, входивших в московскую группу, – Москвина и Стомонякова.

Обвинительная формула Барченко звучала совершенно стандартно: создание «масонской контрреволюционной террористической организации «Единое Трудовое Братство» и шпионаж в пользу Англии». Что касается Кондиайна, то его обвинили в том, что он являлся участником «контрреволюционной фашистско-масонской шпионской организации и одним из руководителей Ленинградского отделения ордена Розенкрейцеров, связанного с заграничным центром масонской организации “Шамбала”».

Для обвинения Барченко и его «сообщников» руководство НКВД разработало следующую легенду. На территории одного из восточных протекторатов Англии – какого именно, в деле не указывалось, – существует некий религиозно-политический центр «Шамбала-Дюнхор». Этот центр имеет широко разветвленную сеть филиалов или ячеек во многих азиатских странах, а также в самом СССР. Его основная задача состоит в том, чтобы подчинить своему влиянию высшее советское руководство, заставить его проводить угодную центру политику. С этой целью Барченко и участники созданного им «филиала» восточного центра пытались получить доступ к советским руководящим работникам, активно занималась сбором секретных сведений и подготовкой терактов – против тех же самых советских руководителей! Согласно этой легенде, следователи НКВД без особого труда квалифицировали как акт шпионажа получение Кондиайном от профессора Данилова работы о волновой природе погоды «с последующей ее переправкой за границу».

О сущности учения Дюнхор речь на допросах почти не шла, поскольку эти темы для следователей большого интереса не представляли. На вопрос, к чему сводятся идеи древней науки, Кондиайн ответил, очевидно, по подсказке следователя: «Наша нелегальная организация пропагандировала мистику, направленную против учения Маркса – Ленина – Сталина».

И Бокий, и Барченко, и его «ученики» были по окончании следствия приговорены к высшей мере и расстреляны...

Источник