Вход

Алексей Кунгуров. Свидетельство ядерной атаки 1962-го года

Во время "Карибского кризиса" между СССР и США была ядерная перестрелка?

Популярный блоггер и альтернативный историк Алексей Кунгуров стал в последние годы необычайно популярен в русскоязычном секторе интернета. Его видеоролики с разоблачениями нестыковок и белых пятен официальной истории заставляют задуматься даже читателей Георгия Сидорова и Николая Левашова. Данная видеозапись содержит фрагмент выступления Алексея Кунгурова, в котором он передаёт удивительный рассказ своего отца о странном и трагическом происшествии в Сибири, в 1962 году. 

Алексей Кунгуров: У меня отец в шестьдесят втором году попал под ядерный удар под Иркутском. Об этом кто-нибудь слышал, что под Иркутском взрывались атомные бомбы? Мой отец в этот момент служил в армии, в батальоне «Аэродромное обеспечение». Они, в общем, возле Иркутска развернули полигон, и шла подготовка к войне, к Карибскому кризису, которая ничем не отличалась от боевых действий, да, взлетали самолеты, садились, заправлялись и так далее. Потом, что получается, утром, значит, говорил, тревога, он говорит: «Я, что, самый молодой, что ли, вставать, да?» Забегает офицер, говорит, начинает их по голове, а они лежали головой к входу, да, по головам. А он говорит, вскакивает, а офицер в противогазе, говорит. Вскакивает, и офицер в противогазе. Первое дело, что? Противогаз, шлеп, на себя, да? К тому моменту поднялся ветер, снесло все палатки, да, ветер сильно поднялся. Он говорит, самого взрыва они не видели, они в палатке были. Потом, система, офицеры начали совещаться, танки, говорит, по полю прошли, все кабеля вот так вот перелопали, они, говорит, плюнули, посадили солдат на машины и на трех машинах… В общем, все, что он мне рассказывает, укладывается в мое, как это называется, представление о неорганизованном паническом бегствии, да, или неорганизованном отступлении войск. То есть, как бы я представлял себе неорганизованное, будучи военным, отступление войск, вот все в один. Там, говорит, система есть, стоит бензовоз. Там не спрашивают путевки, тут же заправляют, и езжай. Заправляют, езжай. Понятно, да? Потом, на следующие сутки они доехали до переправы, там говорит, офицеры пистолетом друг другу угрожают, потом, бах, все-таки успокоились, три направления, так сказать, и получилось так, что им надо попасть было в Читу, а их завернуло, они попали в Иркутск. То есть приехали в Иркутск, как говорит, старшина сбегал, с дежурным переговорил, доложили командиру полка, местному тут, их там накормили, разместили, дозвонились до Читы, сказали, что живы. Потом они только до Читы доехали, хлоп, и в госпиталь. В общем, фотографию он мне показывал, там сто с лишним человек, да, единицы остались. А почему, момент такой, я почему, он каждое утро в определенное время мычал. Просто ночью мычит. Я спрашиваю: «Как, что?» А он говорит: «Мы под ядерный удар» Это кто-нибудь знает, нет, вообще, кто-нибудь слышал, что под Иркутском бомбили наши войска, наши войска бомбили под Иркутском? 

Мужчина: Может, это случилось не под Иркутском?

Алексей Кунгуров: Им рассказали так, что товарищ Хрущев, чтобы напугать американцев, да, запустил в сторону Тихого океана атомную бомбу, сказал, что она взорвется там. Но что-то получилась, и ракета полетела в Китай, дабы в Китай она не попала, ее завернули, и она попала как раз. Что значит, завернуть ракету, которая уже летит? Что за сказки? 

Мужчина: Система самоликвидации? 

Алексей Кунгуров: Система самоликвидации, она взорвется на высоте, где и летела, там и взорвется. Правильно? Она же не будет падать на землю?

Мужчина: Ветер прошел. 

Алексей Кунгуров: А, ветер прошел, и ракета, которая летит на высоте, допустим, сорок километров, ветром сдуло. То есть, им дали такое объяснение, но оно нелогично, почему? Потому что ракету нельзя завернуть, когда она уже, третья ступень летит. Ну, нельзя завернуть. И она попала точно, так сказать, там было массовое расположение войск, она попала точно туда. Чудес не бывает. Там, говорит, когда в госпитале он лежал, там они самокрутки курили, так сказать, ты говорит, откуда, я оттуда, а я оттуда-то, как фронтовики. Там, говорит, много людей умирало. Вот так вот, причем, молодые умирали, там вот так вот. Вопрос в чем, нет даже воспоминаний, ничего нет. Но я, почему, отцу верю, ну, какой смысл ему врать мне? А почему он это помнит? Потому что это слишком эмоционально, так сказать, психологическая травма, поэтому он помнит.