Как монах языческую поэму спас
Лев Прозоров о странностях величайшего памятника древнерусской литературы - "Слова о полку Игореве"
Почему в величайшем памятнике русской словесности нет ни одного упоминания Христа, нет вообще ничего из христианской мифологии? Кем по религиозным убеждениям был автор "Слова о полку Игореве"? Могла ли на Руси существовать элитарная языческая культура спустя два века после крещения? Почему встретить монаха на Руси считалось дурной приметой? Какие тайные знаки внутри текста поэмы он оставил для нас? Благодаря чему она не была уничтожена в христианскую эпоху? Историк Лев Прозоров о многочисленных странностях в тексте величайшей книги Древней Руси.
-А знаете ли Вы, что «Слово о полку Игореве», знаменитый памятник литературы Древней Руси, хоть и написанный при правлении христианских князей, но, по сути, является своей памятником языческим, даже не двоеверным? Слишком многим исследователям это показалось невероятным и они не замечали очевидного, лежащего на поверхности. Одним из первых, явное совпадение, «Слово о полку Игореве», великая поэма, с ценностями православной Руси отметил Василий Васильевич Розанов, великий русский философ начала XX века. Он подчеркнул, что забвение великой поэмы само по себе связанно с влиянием, как он сам выражался, патерика, то есть монастырской византийской культурой, пропитывавшей высший слой культуры Древней Руси.
В патерике, в котором кто-то кого-то искушал, этот кто-то не соблазнился и воздержался и вот то, что он воздержался, оказывается интереснее. Если присмотримся к «Слову о полку Игореве» внимательнее, нам станет понятно, что Василий Васильевич был совершенно прав и станет непонятно, почему множество авторов, исследователей, писателей, художников предпочитали не замечать очевидного. Художники-иллюстраторы изображают над Игоревыми полками стяги с ликом Христа, о котором в «Слове о полку Игореве» не упоминается ни разу, не упоминаются ключевые для средневекового христианина понятия «спасение души», «грех», «прощение», «милосердие», «покаяние» - всего этого в «Слове о полку Игореве» нет. Для сравнения можно взять любой памятник древнерусской литературы, можно взять поучения Владимира Мономаха, детям можно взять писания Даниила Заточника, можно даже взять «Задонщина», позднейшее подражание «Слову о полку Игореве» XIV века, посвященное победе в Куликовском сражении. Везде в этих произведениях мы встречаем упоминания Христа, библейских персонажей, Ноя, египетского царя, древних младенцев, разбиваемых о камень, смоковница и так далее.
На всех этих произведениях, так или иначе, лежит отсвет византийской, христианской, монастырской, библейской книжности, отсвета этого мы не видим в «Слове о полку Игореве». Но если там нет этого, что там есть? Там есть упоминание языческих Богов, Даждьбога, Стрибога, Велеса, Трояна, Дида, Карны и Жли. Дело в том, что такое упоминание неслучайно. Вообще во всей древнерусской литературе за пределами «Слово о полку Игореве» Боги упоминаются только в двух случаях – когда рассказывается о языческой древности и когда автор убеждает своих современников прекратить поклоняться древним идолам. «Боги езици - бесы» - так гласит Библия, так гласит Ветхий завет, так гласит Новый завет, так говорят отцы церкви. Никакого иного понимания языческих Богов на Руси никогда не существовало, а здесь вдруг Боян, Велесов внук, вроде как демона языческого, воспринимается, как великий учитель для автора «Слова о полку Игореве» и ему он готов подражать и сожалеет, что не получается сказать по слову Боянова, приходится по былинному нового времени говорить.
Более того, если мы возьмем в одну руку список поучений церковных против остатков язычества, а в другую – «Слово о полку Игореве», возникает странное впечатление, что автор как будто нарочно противопоставляет себя церковным поучениям. Говорит «не обращайте внимания на знамения, как бы ни кричали птицы, как бы не выли волки – все пустое, все суета, искушают бесы, только Бог знает, что будет». Но ведь Игорь в «Слове о полку Игореве» поступает так, как подлинный христианин, не обращая внимания на многочисленные знамения, выписанные автором, окружающие его. Когда воют волки, когда кричат птицы, когда лисицы лают на червленые щиты Игоревых полков, когда солнце закрывает тьмой Игоревы полки, он поступает как христианин, не замечает знамения, идет вперед и терпит поражение. Что мы далее видим в поучениях? Нельзя верить снам, тот, кто толкует сны, верит снам, впадает в грех и будет проклят самим сатаной, если не покается, учат нас средневековые православные наставники. Великий грех верить снам и толкованиям. Если мы посмотрим на другие летописи, мы нигде не увидим упоминания вещих снов в христианские времена.
Вещий сон видит Гостомысл, языческий князь по поводу своей дочери Умилы, вещий сон видит Мал, язычник древлянин сватаясь к Ольге, но как только Русь крещена, вещие сны с летописей исчезают. Негоже христианину обращать внимание на вещие сны. В «Слове о полку Игореве» киевский князь Святослав видит вещий сон, получает его толкование от бояр и толкование верно. Великий грех – учат поучения монастырские, христианские, великий грех почитать солнце, реки, ветер, поклоняться твари, а не творцу. Ярославна, плача, на Путивлевской стене, обращается с мольбой и называет «Господине», она, княгиня, называет господином солнце, ветер, то есть она делает именно то, что средневековое поучение христианское делать запрещает. Что же мы видим? Сразу после этого Ярославну наказали? Ничего подобного. Сразу после описания ее языческой молитвы, «князю бог путь кажет из земли Половецкой на землю Русскую». Уже из этого ясно, что здесь под Богом Христос, в виду иметься не может, Христос ни разу не упоминается в «Слове о полку Игореве», а христианские храмы упоминаются только как географические ориентиры.
Кто-то там слышит звон колоколов Софии Полоцкой из Киева, Игорь едет к Пирогощей Богородице в Киев – это географический ориентир, но нигде не говорится, что в храмах молятся или за храмы сражаются с погаными, нигде не сожалеется о разоряемых церквях половцами, литвинами или другими язычниками-врагами.
Был еще один эпизод в «Слове о полку Игореве», очень ясно показывающий, что автор христиан не очень уважал. Когда Игорь бежит из плена, он общается с рекой Донцом, благодарит его за помощь и проклинает Стугну, проглотившую юношу князя Ростислава. Вроде бы ничего особенного, пожалел человек юношу-князя, ладно относился этот князь к враждебной семье Игоря, княжеской семье.
Дело в том, что у христиан был совершенно четкий взгляд на то, кто и за что наказал смертью князя Ростислава. Дело в том, что юный князь Ростислав перед своим первым походом сделал, с точки зрения христиан и не только, не очень хорошее дело, по его приказанию был убит монах. Князь Ростислав отправился в свой первый поход на половцев, а ему на встречу из монастыря вышел к реке монах. Князь Ростислав обрушился на него с руганью и бранью, нам с вами это может показаться странным, но надо помнить, что на Руси считалось очень плохой приметой повстречать монаха или священника и начиная со времен летописца Нестора и заканчивая началом XX века многочисленные были случаи, когда человек, повстречавший монаха или священника по дороге куда-то понимал, что дело у него не выгорит, поворачивался и шел домой. Для князя это был совершенно неприемлемый вариант, что он, отправившись в свой первый боевой поход, развернется и уйдет и князь приказал своим слугам монаха утопить, что и было исполнено, а сам Ростислав после этого погиб в реке Стугне и, естественно, христиане считали это наказанием за страшный грех. Здесь о страшном грешнике сожалея человека из враждебной ему семье и не просто сожалеет и говорит о том, что его оплакивала вся природа вместе с матерью Ростислава трава поникла от жалости, и деревья приклонились к земле от уныния. Очень проникновенно расписывает эту деталь, совершенно забыв о том, за что, с точки зрения христианина, Ростислав был этой смертью наказан.
Самая сильная и, пожалуй, страшноватая деталь в «Слове о полку Игореве», опять же обратимся к поучениям, существует слово «Дионисия против жалеющих». Жалеть – это скорбеть и не просто скорбеть, а ритуально по-язычески выражать свою скорбь, когда в древнем варианте, когда жены, невесты уходили в огонь погребальных костров вместе с мужьями, со своими возлюбленными. В более простом варианте – исполнять погребальные плачи, царапать себе лица ножами и так далее.
С точки зрения христианства, такая скорбь чрезмерна, ведь Христос обещал, что все люди воскреснут в конце мира на страшный суд и там все встретятся, так учит слово о жалеющих, утешать скорбящих о своих ушедших родственниках. Теперь вспомните «Слово о полку Игореве», когда пришла черная весть о разгроме, когда жены русские заплакали. Тут бы в самый раз напомнить им христианские постулаты, а автор «Слово о полку Игореве» произносит страшные слова, разводящие его в разные с христианскими традициями стороны окончательно, дважды повторяет «Игорева храброго полку не воскресить». Автор отрицает воскрешение этими словами, причем именно там, именно в том месте своей поэмы, где христианин обязан был его упомянуть.
Не только отдельное упоминание языческих Богов, но дух весь, все содержание «Слово о полку Игореве», совершенно прав был Василий Васильевич Розанов, противоречит христианству. Нам не удивляться тому, что «Слово о полку Игореве» дошло в единственном списке, а радоваться как чуду Богов русских, что хотя бы этот список до нас дошел благодаря безызвестному монаху переписчику абсолютно не христианской поэмы, местами, как я показал, антихристианской, дописавший «Слава князьям и дружине: побарающих на поганыя за христьяны. Аминь». Три последних слова, которые смотрятся в общем контексте поэмы, так как в конце «Сказание о Мамаевом побоище», сосредоточили в себе все христианское в содержании «Слово о полку Игореве». Я нисколько не глумлюсь над переписчиком, который это сделал, я глубоко ему благодарен, потому что эта приписка спасла дошедший до нас вариант, без этой переписки «Слово о полку Игореве» было бы обречено, мы бы с вами никогда не узнали об этой великой языческой поэме.