Непобедимый народ
Знания и культура в Европу пришли из Сибири.
Какой скрытый сакральный смысл зашифрован в русских сказках и мифах? Почему православная традиция так перекликается с индийской? Где нужно искать корни древней арийской культуры и почему они так актуальны сегодня? Кандидат исторических наук Светлана Жарникова полагает, что в православии и язычестве скрыт уникальный образный код, который позволяет иначе взглянуть на историческую картину мира прошлого.
Светлана Жарникова: Когда все наши летописцы, а они, как правило, монахи, ринулись в греческую традицию, и все, что было, это не мои слова, слова Егора Классена, и все, что было присуще их предкам, отринули, просто-напросто. А Жан Сильвен Байи пишет, что север заселил всю Европу, и что с севера пришли все знания. И греки тщеславные во всем, что касается истории, тем не менее, проговариваются, что да, вот эти северные варвары и были их предками. Если надо отсечь традицию, назвать ее языческой, то ее и отсекали с принятием другой религиозной системы. Я больше, чем уверена, что наши иерархи церкви достаточно хорошо знают традицию и прекрасно понимают, что да, православию намного больше тысяч лет, чем христианству, потому что само по себе и православие и та религиозная система, которая существовала до того, она философичнее, она жёстче, и она ближе к современным представлениям о структуре мироздания. Если в Упанишадах говорится о том, что в Махабхарате, в ее, там, первой книге, о Депарве, и там дальше, в Лесной книге, говорится о том, что вначале была мысль творца, и по этой мысли, озвученной им, то есть мысль, превращенная в звук, это слово, по слову его появилось некое яйцо, в котором подлинным светом вездесущим непреходящим, из которого все выходит и в который все возвращается, был вечный Брахмо, оно, и у него было только одно свойство – звук. А потом появляется движение или ветер, у которого уже два свойства: звучание и касание, то есть инерция. А из них рождается третье, или свет, у которого уже три свойства: звучание, касание и образ. И если звуков первоначальных семь, семь звуков и аккорд, то и цвет тоже коррелируется с ним семью цветами спектра. Понимаете? И у света, собственно, появляется самое главное свойство – образ. И свет, будучи светом, с одной стороны, принадлежит миру образов, абсолютных или правий, и, с другой стороны, миру физическому или явий, где трансформируясь, видоизменяясь, он ткет материю. Отсюда, простава – это тканная полоса со сложным геометрическим орнаментом, несущим свой смысл, и простава – это священная песнь, гимн в санскрите. Понимаете?
И в 12 еще веке в поучениях против язычества, что отмечает Борис Александрович Рыбаков в своем «Язычестве древних славян», говорилось о том, что русские язычники в первый день недели, в воскресенье, покланяются свету. Не солнцу, утверждая, что солнце только вещь света, то есть вещественное воплощение света, а другому свету, изначальному, изобразив его в образе жены, вот она, наша богиня стоит со всадниками по сторонам или с птицами, значит, считают его началом всех начал. Но самое-то замечательное, что Шакти, то есть сила творческая Брахмы, - это женское начало, и лебедь на водах – это огонь. Огонь или свет – это лебедь на водах. Ну, вот Вам и ответ.
Александр Сергеевич Пушкина в двадцать лет написал «Руслана и Людмилу», которая архаичнее Рамаяны в некоторых своих проявлениях и абсолютно идентична в своем сюжете. Любую сказку Пушкина Вы можете разложить вот так вот, там, «Спящая царевна и семь богатырей», где семь звезд большой медведицы, у которых богиня зари вечерней Ушас проводит ночь в твердыне на горе. Сказку «О рыбаке и рыбке», где щука в наших заговорах – золотая рыба, и щука – это мудрец, который плывет по млечному пути, и обращаясь к которому можно получить все в тварном мире, но за пределами физического мира получить ничего нельзя, и поэтому старуха получает все, что хочет, но когда она хочет стать богиней, то есть стать бессмертной, этого она получить не может. И та же самая сказка «О золотом петушке», то есть все, в принципе, можно прочесть, да любую нашу волшебную сказку с позиции вот этих вот древнеарийских текстов можно легко разобрать и понять. И тогда мы с Вами поймем, что Кощей Бессмертный совсем не гадина, а Кащьяпа – мудрец, сын Брахмы, поэтому ничего удивительного, что у него дочь Василиса Премудрая. Василиса – это царица, в переводе с греческого. А Премудрая – это владычица мудрость или владычица красоты, Василиса Прекрасная. И что то, что сделал Иван Царевич, когда спалил ее лягушечью шкуру, потому что жабой или лягушкой называют женщину первых лет брака, пока она не родит ребенка, и вот здесь ее помещают, эту самую роженицу, или вот тут вот, на голове. То есть вот это рожающее начало, которое должно стимулировать родовую функцию женщины, некое высшее женское начало. Но он спалил ее шкуру, она уже не может в женской ипостаси здесь находится, она улетает лебедью. А лебедь, это кто? Это огонь на водах, и она дочь Кощея Бессметрного, так что Иван Царевич просто разрушает нашу вселенную, там стабильно все отмечено, да, он сундук берет. И в Упанишадах тех же самых говорится, что сундук этот вот эта вот вся вселенная, где небо – это крышка, а дно – это земля. В ней находится, кто? Заяц. А Заяц – это символ луны, то есть то, что отражает фаллический символ. А как фаллический символ, мы с Вами взрослые люди, извините меня, передается информация каким образом? Семенем, так ведь? И причем, этой информации огромное количество, сотни миллионов, а выбирается какая-то одна программа при зачатии. Так ведь? Это элементарное программное обеспечение, и там об этом говорится, что души, которые приходят на месяц, которые соответствуют зайцу, а у нас с Вами на Пинеге до сих пор жениху дарят льняного зайца, и масса там нюансов таких. Что, в общем-то, души, которые должны спуститься сюда, еще все, не выполнили, они приходят дождем, или росой, или семенем. Вот Вам заяц. Затем утка. А утка, гусь, лебедь – это вот эта вот самая световая субстанция, а в ней яйцо. Ну так, а что получается тогда? Если разворачивается данная вселенная из точки, то как мы с Вами разворачивание этой вселенной представим? Мы ее представим в виде конуса, а это та же самая игла. Обломил кончик иглы, значит, все, прекратилось развертывание данного физического мира, и где он там встретится со своей Василисой, и с какой Василисой, мы уже не знаем. То есть наши хитрые предки, как говорят: «Ты его гонишь в дверь, а оно лезет в окно». Так и тут, наши хитрые предки в сказках своих сохранили тот информационный код, который был еще до введения христианства. То есть вот эта информация, сакральная информация о том, как построена вселенная, как надо жить, что ты должен делать в этом мире, она осталась. Почему еще в 15, в 16, да и 17 веке, на исповеди спрашивали: «Не сказывал ли сказок? Не пел ли песен небесовских? Не гудел ли в гусли?»
Был такой французский маркиз Бедар, в начале двадцатого века, который говорил о санскрите, языке патриархов Северного полюса, матери наших и их интеллектов, имея в виду индусов и индоевропейцев. И он поклонялся русской культуре, потому что да, он говорил именно о приполярных широтах, на которых родилась белая раса, он считал. Он просто брал расшифровки, ну, он общался с Брахманами уже, как говорится, в высших стадиях просвещения, и он просто брал вот эти вот самые звуковые кусочки и говорил о том, что каждый из них значит. И когда мы стали у нас в нашем международном клубе ученых заниматься дешифровкой элементарных банальных детских колыбельных, там, «баю, баю, баюньки, прибегали заиньки», там, лю-лю-люшки, и так далее, и тому подобное, у нас получились такие тексты, от которых мы обалдели. То есть там идет такая чистая риторика - будь честным, будь искренним, поклоняйся небесному закону, ты ему подчинен, ты связан со всем: с землей, с водой, там, с животными, ты - часть этого мироздания, будь достойным, и так далее, и тому подобное. Мы поем детям песни, на каком уровне они его воспринимают? Это уже другой вопрос. Понимаете, это уже на уровне эзотерики где-то идет. Но то, что жрец, певец, исполнитель в одном и том же лице, и поэтому к ним, к этим волхвам относились, и к гудению на гуслях, и так далее, и тому подобное, надо, в общем-то, видеть стремление уничтожить, вот, уничтожить эту память во что бы то ни стало, потому что если народ ощущает глубину своей исторической памяти, он не победим.