Драконы и ящеры в древнерусской культуре. Алексей Комогорцев

Археологические подтверждения сказок о Змее Горыныче и преданий об эльфах и гномах находят по всему миру. Существовали ли в реальности сказочные драконы и ящеры? Почему церковь долгое время не воспринимала драконоборческий сюжет о Георгии Победоносце? Как появился Пермский звериный стиль и возник культ ящера? Почему в Пермском зверином стиле еще нет элемента противостояния человека и ящера, а есть их взаимодействие? Как в результате христианизации разрешилось противоборство между двумя культами: воинским культом солнечного Бога-громовержца и земледельческим хтоническим культом ящера? Какие отголоски культа ящера сохранились до наших дней? Зачем рыбаки с озера Ильмень до сих пор приносят «жертву» хозяину вод – ящеру? С чем связан обычай бросать монетку в воду, чтобы вернуться? Почему аналоги Пермского звериного стиля встречаются даже в Ирландии? Существовали ли на самом деле легендарные народы: сиртя, чудь, сиды? Алексей Комогорцев – директор междисциплинарной исследовательской группы «Истоки цивилизации» рассуждает, как объяснить реальную находку – миниатюрное поселение под холмом, которое официальная наука окрестила «макетом»? Может ли обнаружение останков карликового человека в Индонезии дать антропологическое подтверждение преданиям об эльфах и гномах?

Комогорцев Алексей: Что касается вопроса опять-таки реального существования неких прообразов таких существ, который получил свой отпечаток в сказках наших волшебных, например, посвященных тому же, вернее, не посвященных, а в которых фигурирует, например, тот же Змей Горыныч трехголовый и так далее. Хотя бы даже вспомним, например, не просто сказки, а вспомним знаменитый и распространеннейший сюжет Георгия Победоносца, повергающего Змея. Ведь на самом деле мало кто знает, но вот именно сюжет драконоборческий, он очень долгое время не воспринимался православной церковью, то есть это был скорее народный сюжет. Но почему народ сохранял такой сюжет? Ведь в народной памяти просто так ничего не сохраняется, так же, как и в сказках, собственно. Значит, этот образ был актуален. То есть народ связал образ святого Георгия или Егория с неким существом, который представлял его супротивник, то есть дракон или ящер. При том, еще раз подчеркиваю, здесь же мы перебрасываем мостик к Пермскому звериному стилю, то есть мы видим очевидные параллели. Но если в случае, например, с нашими сказками, богатырь, герой, он, как бы, побивает этого зверя, то в Пермском зверином стиле скорее речь идет о неком культе ящера. То есть, на самом деле, я так подозреваю, что было некое противоборство между двумя культами, культами солнечного бога-громовника, Громовержца, и, собственно, такими вот хтоническими культами, связанные с драконом, с ящером, с подземно-подводным существом неким, это скорее культы плодородия. То есть речь идет о двух конфликтах, вернее, о конфликтах двух культов, воинского культа, солнечного, и культа земледельческого, культа, связанного с водами.

Вспомним, например, знаменитую былину о Садко, который играет на берегу на гуслях. А ведь гусли, это, так сказать, очень интересно, ведь на гуслях на тех же новгородских, там орнаментация как раз связана с ящером, то есть там изображены головы драконов. Собственно, культ ящера, еще раз говорю, его очень хорошо реконструировал академик Рыбаков. И этот культ, как я уже сказал, был широко распространён. Другой вопрос, что, скорее всего, в ходе христианизации, вот этот воинский культ, солнечный культ, он, как говорится, победил, задавил вот этот культ хтонический, культ рыболовов. Хотя на самом деле, еще до последнего времени в Ильмени было принято приносить, как бы так сказать, рыбаками определенные жертвы хозяину вод. Кто фигурировал под хозяином вод? Скорее всего, речь идет о ящере. Эту версию выдвигает как раз Рыбаков, и, в принципе, я, наверное, считаю, что это близко к истине. Кстати, между прочим, этот вот обычай современный, бросать монетку в воду, чтобы вернуться, это как раз отголосок того древнего обычая принесения человеческой жертвы Водянику, хозяину вод, ради рыбного улова и так далее.

Что касается специфики Пермского звериного стиля, связанной со существованием человека или антропоморфных существ, скажем так, будем называть это так, и ящеров, то действительно мы в полной мере находим это на этих образках пермских. Там нет момента противостояния, скажем так, там есть момент некого сосуществования, этот уникальный сюжет, например, когда люди просто передвигаются, не просто стоят на головах ящеров, потому что, когда человеколоси стоят на головах ящеров, это можно отождествить с тем, что, например, наш мир, а головы ящеров отождествляют подземный мир. Нет, есть сюжеты многочисленные, где эти антропоморфные фигуры, они передвигаются именно на ящерах, то есть речь идет о неком сотрудничестве. Там нет вот этого момента, какой-то конфликтности, то есть он не отображен иконографически. Тогда как, например, в славянской культуре, уже более поздней, христианской, этот момент конфликтности, он доминирует. То есть речь идет, возможно, о том, что, да и не возможно, а точно, и скорее всего, речь идет о том, что тот период, который представлен Пермским звериным стилем, он сохранял какие-то последние отголоски этого вот сотрудничества между этими двумя, может быть, расами, я не знаю, как это назвать, более древними существами и людьми. Отголоски этого даже, я говорю, мы слышим в культе ящера в славянских землях, в Новгороде и так далее, не в последствии некие воинские культы, в частности пришедшие из Скандинавии. Например, воинский культ дружины Игоревичей - это не славянский культ, это совершенно особый отдельный культ, я еще раз говорю, связанный с солнечным божеством-громовником. То есть речь идет о том, что столкнулись несколько таких течений. Что касается самой фигуры человеколося, вот этого образа, то есть, скорее всего, речь идет о неком тотеме, то есть, примерно, как это можно изобразить в реальной жизни. То есть охотники убивают лося, отрезают голову, делают из нее нечто подобное шлема или просто надевают на себя лосиные головы, то есть таким образом взаимодействуя с духами, то есть лось, лоси для них являлись определенной, может быть, кормовой базой. При этом они должны были как-то поддерживать баланс. Соответственно, как бы, они подчеркивали это, вот это взаимодействие вот этим сюжетом, и не просто сюжетом, а определенными ритуалами, остатки которых дошли до нас только в этих образках пермских. Поэтому вполне возможно, что эти изображения человеколосей - это просто изображение воинов или жрецов, возможно, что я собственно не исключаю, потому что на самом деле все эти образки, считается, что это связано с некими ритуальными моментами, что это изображение просто жрецов, которые надевали на голову лосиные головы сверху и таким образом осуществляли некие ритуалы, связанные с их тотемами.

Что касается находок Пермского звериного стиля за пределами очерченного мной ареала, какие находки встречаются, не исключено, что они связаны с какими-то торговыми контактами, это естественно, этническими контактами, в этом нет ничего удивительного. Более того, самое интересное, то, что исследователи Пермского звериного стиля, они говорят о том, что аналог этого стиля, некие такие изобразительные аналоги, они встречаются даже, например, в Ирландии, даже не у Коми, понимаете? А именно в Ирландии, то есть я лично предполагаю, что, может быть, все-таки речь шла не столько о каких-то торговых контактах, хотя такого я исключать не могу, сколько о миграции некого народа, народности или групп небольших отдельных, которые сохранили некую культурную общность, остатки культурной общности. И этот отпечаток отпечатался в определенных произведениях искусств. Вот поэтому мы находим, например, аналоги почему-то Пермского звериного стиля, аналоги изобразительные, не у Коми, а, например, где-то в Кельтизе, понимаете, у кельтов, что очень странно. Но это не странно, если мы обратимся к мифологии, вот это плаванье, приход с северных островов племен Туата Де Дананн, с далеких северных островов, откуда, собственно, судя по всему и пошел этот народ, который называют чудью, сиртя, а потом в последствии этот образ уже трансформировался. Вот чуть, например, они стали чудами в народном представлении, значит, Туата Де Дананн, они стали сначала сидами. Что такое сиды? Очень интересный образ. Сиды они стали, потому что они ушли в сопки, вернее, не сопки, а холмы. Холмы у ирландцев назывались сидами, и поэтому, уйдя под землю, Туата Де Дананн получили название сиды. Но то же самое мы находим и у сиртя, потому что сиртя в ряде случаев еще называются сидэ, сидеи, от слова «сидэ», сопка, то есть они тоже ушли в сопки, тут даже все звучит родственно. То есть такое ощущение, что мы имеем дело с неким общим одним этносом, на самом деле, просто разошедшегося в разные стороны. Такое ощущение, что вот эта самая некая народность, проживавшая где-то в приполярных районах, она просто под воздействием каких-то факторов мигрировала в разные стороны. То есть дело в том, что все эти представления о сидах ирландских, о сидеях ненецких, о сирте, например, опять-таки о чуде, о соответствующих кольских названиях аналогичных по звучанию, этимологии и так далее, они говорят нам о том, что есть некое явление общее. И собственно мифология донесла до нас это представление, эти сведения исторические. То, что это все реально подкрепляется совершенно четко материально, каким фактором? Значит, дело в том, что на Оркнейских островах в начале прошлого века ураганом была снесена поверхность холма, и там было обнаружено просто поселение. Беда в том, что для ученых в том, что поселение все было предназначено для людей очень маленького роста. То есть все эти представления о и так далее, сопок, холмов получили реальное подтверждение. Поселение это названо Скара-Брей, но мало где Вы найдете упоминание о том, что там это все слишком маленькое, потому что все фотографии сделаны так, чтобы не понять масштабы. Официальная наука говорит о том, что это муляж поселения, но это очень странное заявление, потому что там найдены и кроватки, и зановесочки, и какие-то игрушки, то есть явно там жили, то есть это поселение под холмом. Вот Вам, пожалуйста. То есть вот эта реальная находка, она подкрепляет, она говорит о том, что за всеми этими преданиями о чуди, сиртя, сидах существуют реальные основания, то есть мы уже имеем дело не с мифологией, но уж последние находки Хомо флоресиенсиса, так называемого человека флоресского в Индонезии, который не является человеком как таковым, то есть это отдельная вообще ветвь генетическая, маленького вот этого роста, подводит конкретную антропологическую научную базу, ученые заявляют теперь о том, что, антропологи, о том, что теперь все эти предания об эльфах, гномах и так далее получают антропологическое подтверждение. Таким образом, мы имеем дело с исторической реальностью, но действительно преломленной сквозь некий миф у разных народов, соседствующих с ними.