Вход

Валерий Дёмин. Сколько лет Русской земле?

Валерий Дёмин. Сколько лет Русской земле? Валерий Дёмин. Сколько лет Русской земле?

Программное полотно Ильи Глазунова “Вечная Россия”, посмотреть которое когда-то стекались толпы москвичей и приезжих, первоначально называлось “Сто веков”. Срок отсчитан от предполагаемого исхода древних ариев со своей Прародины, что послужило началом распада первичной этнолингвистической общности и появления самостоятельных народов и языков (раньше язык был общим). Символом былой Прародины - полярной Мировой горой, помещенной в левом верхнем углу, и открывается зрительный ряд на композиции Глазунова.

   Но действительно ли - сто веков? Или десятью тысяч лет не исчерпывается долгий путь и тернистая история славяно-русских племен и других народов земли? Ведь еще Михайло Ломоносов называл совсем иную дату, далеко выходящую за границы самой дерзкой фантазии. Четыреста тысяч лет (точнее - 399 000) - таков результат, полученный русским гением. А опирался он на вычисления вавилонских астрономов и свидетельства египтян, зафиксированные античными историками. Именно тогда произошла одна из тяжелейших по своим последствиям планетарных катастроф: по мысли Ломоносова, сместилась земная ось, изменилось местонахождение полюсов и в конечном итоге, как описано у Платона в диалоге “Политик”, Солнце, ранее всходившее на западе(!), стало всходить на востоке. По Геродоту же, такое случалось дважды.

   В реконструированной современными учеными “Повести временных лет”, предположительно принадлежащей монаху Киево-Печерского монастыря черноризцу Нестору, первой реальной датой значится 852 год н.э. (или в соответствии с древнерусским летосчислением — 6360 лето “от Сотворения мира”). В тот год появился у стен Царьграда мощный русский флот, что и было зафиксировано в византийских хрониках, а оттуда попало в русские летописи. Следующая, воистину знаковая, дата — 862 год — связана с призванием на княжение Рюрика с братьями. Именно с той поры и принято было долгое время вести отсчет русской истории: в 1862 году даже было отмечено так называемое 1000-летие России, по случаю чего в Великом Новгороде установили впечатляющий памятник по проекту скульптора Михаила Микешина, ставший чуть ли не символом российской государственности и монархизма.

   Но есть в русских летописях еще одна дата, не признанная официальной наукой. Речь идет о древнерусском сочинении, известном под названием “Сказание о Словене и Русе и городе Словенске”, включенной во многие хронографы русской редакции: начиная с XVII века известно около ста списков литературного памятника. Здесь рассказывается о вождях русского (и всего славянского народа), которые после долгих скитаний по миру появились на берегах Волхова и озера Ильмень в середине 3-го тысячелетия до новой эры (!), основав города Словенск и Старую Руссу, откуда и начали военные походы “на египетские и другие варварские страны” (так сказано в первоисточнике), где наводили “великий страх”. В Сказании названа и точная дата основания Словенска Великого — 2409 год до новой эры (или 3099 год от Сотворения мира). Спустя три тысячи лет, после двукратного запустения, на месте первой столицы Словено-Русского государства был построен градопреемник — Новгород, которому досталась от его предшественника также и приставка — Великий.

  Историки-снобы не видят в легендарных сказаниях о Русе и Словене никакого рационального зерна, считая их выдумкой чистейшей воды, причем сравнительно недавнего времени. Николай Карамзин, к примеру, в одном из примечаний к 1-му тому “Истории государства Российского” называет подобные предания “сказками, внесенными в летописи невеждами”. Спору нет: конечно, безвестные историки XVII века что-то добавляли и от себя, особенно по части симпатий и пристрастий. Ну, а кто такого не делал? Карамзин, что ли? По накалу субъективных страстей и тенденциозности “История Государства Российского” сто очков даст фору любому хронографу и летописцу.

  Еще иногда говорят: записи легенд о Словене и Русе позднего происхождения, вот если бы они были записаны где-нибудь до татаро-монгольского нашествия, тогда совсем другое дело. Что тут возразить? Во-первых, никто не знает, были или нет записаны древние сказания на заре древнерусской литературы: тысячи и тысячи бесценных памятников погибли в огне пожарищ после нашествия кочевников, собственных междоусобиц и борьбы с язычеством. Во-вторых, если говорить по большому счету о позднейших записях, то “Слово о полку Игореве” реально дошло до нас только в екатерининском списке XVIII века да в первоиздании 1800 года; оригинальная же рукопись (тоже, кстати, достаточно позднего происхождения) сгорела во время московского пожара 1812 года, и ее “живьем” мало кто видел. А бессмертная “Калевала”? Карело-финские руны, впитавшие сведения об архаичных временах, были записаны и стали достоянием читателей Старого и Нового Света только полтора века назад. Еще позже на Севере был записан основной корпус русских былин. Кое-кто скажет: это — фольклор. А какая разница? Родовые и племенные исторические предания передавались от поколения к поколению по тем же мнемоническим законам, что и устное народное творчество.

  Вот почему “довод” касательно поздней записи “Сказания о Словене и Русе” не выдерживает никакой критики. К тому же почти за двести лет до того содержащиеся в нем факты со слов устных информаторов были записаны послом “великого кесаря” Сигизмундом Герберштейном в его знаменитых “Записках о Московии”. А еще на полтысячи лет раньше о них сообщали византийские и арабские авторы. Документальное подтверждение тому, что “Сказание о Словене и Русе” первоначально имело длительное устное хождение содержится в письме в Петербургскую академию наук одного из ранних российских историографов Петра Крекшина, происходившего из новгородских дворян. Обращая внимание ученых мужей на необходимость учета и использования в исторических исследованиях летописного “Сказания о Словене и Русе”, он отмечал, что новгородцы “исстари друг другу об оном сказывают”, то есть изустно передают историческое предание от поколения к поколению. Так что с легендарной историей Руси дело обстояло вовсе не так, как это представлялось Карамзину и последующим историкам. В противоположность им Ломоносов усматривал в древних сказаниях русского народа отзвуки исторической действительности и писал буквально следующее: даже если “имена Словена и Руса и других братей были вымышлены, однако есть дела Северных славян в нем [Новгородском летописце. – В.Д.] описанные, правде не противные [Подчеркнуто мной. – В.Д.].

  У устных преданий совсем другая жизнь, нежели у письменных. Как отмечал академик Б.Д. Греков, “… в легендах могут быть зерна истинной правды”. Поэтому непременным условием аналитического и смыслового исследования исторических сказаний является отделение “зерен от плевел”. Легенды о происхождении любого народа всегда хранились как величайшая духовная ценность и бережно передавались из уст в уста на протяжении веков и тысячелетий. Рано или поздно появлялся какой-нибудь подвижник, который записывал “преданья старины глубокой” или включал их в отредактированном виде в летопись. Таким образом поэмы Гомера (беллетризированные хроники Троянской войны) были записаны еще в античные времена, русские и польские предания — в начале II тысячелетия н.э., Ригведа и Авеста — в XVIII веке, русские былины и карело-финские руны — в XIX веке и т.д.

  Отечественное летописание всегда опиралось на устную, зачастую фольклорную, традицию, в которой не могли не сохраняться отзвуки былых времен. Такова и Начальная русская летопись: “Повести временных лет”, посвященная событиям, случившимся до рождения Нестора-летописца, опирается главным образом на устные предания. У самого Нестора имена Словена и Руса не встречаются. На то были свои веские причины. Большинство из дошедших до наших дней древнейших летописей (и уж во всяком случае все те, которые были возведены в ранг официоза) имеют киевскую ориентацию, то есть писались, редактировались и исправлялись в угоду правящих киевских князей-Рюриковичей, а в дальнейшем — в угоду их правопреемникам — московским великим князьям и царям. Новгородские же летописи, имеющие совсем иную политическую направленность и раскрывающие подлинные исторические корни как самого русского народа, так и правивших на Руси задолго до Рюрика князей, нередко замалчивались или попросту уничтожались. О том, что там было раньше, можно судить по летописи первого новгородского епископа Иоакима, которая дошла лишь в пересказе, включенном в “Историю Российскую” В.Н. Татищева.

  Начальное новгородское летописание в корне противоречило интересам и установкам киевских князей, к идеологам которых относились и монахи Киево-Печерской лавры, включая и Нестора. Признать, что новгородские князья древнее киевских, что русская княжеская династия существовала задолго до Рюрика, — считалось во времена Нестора недопустимой политической крамолой. Она подрывала право киевских князей на первородную власть, а потому беспощадно искоренялась. Отсюда совершенно ясно, почему в “Повести временных лет” нет ни слова о Словене и Русе, которые положили начало русской государственности не на киевском берегу Днепра, а на берегах Волхова. Точно так же игнорирует Нестор и последнего князя дорюриковой династии — Гостомысла, лицо абсолютно историческое и упоминаемое в других первоисточниках, не говоря уж об устных народных преданиях. Вслед за Нестором этой “дурной болезнью” заразились и последующие историки, которые быстро научились видеть в летописях только то, что соответствовало их субъективному мнению.

  Почему так происходило, удивляться вовсе не приходится. Уже в ХХ веке на глазах, так сказать, непосредственных участников событий по нескольку раз перекраивалась и переписывалась история такого эпохального события, как Октябрьская революция в России. Из книг, справочников и учебников десятками и сотнями вычеркивались имена тех, кто эту революцию подготавливал и осуществлял. Многие из главных деятелей Октября были вообще уничтожены физически, а хорошо известные и совершенно бесспорные факты искажались в угоду новым временщикам до неузнаваемости. Ну, а спустя некоторое время наступала очередная переоценка всех ценностей, и уже до неузнаваемости искажался облик недавних временщиков. Это в наше-то время! Что же тогда говорить о делах давно минувших дней?

  Впрочем, косвенные, упоминания по крайней мере о Словене в Несторовой летописи все же сохранились, несмотря на жесткую политическую установку и позднейшие подчистки киевских цензоров. Скажем, есть “Повести временных лет” одна на первый взгляд странная фраза: жители Великого Новгорода, дескать, “прежде бо беша словени”. Переводится и трактуется данный пассаж в таком смысле, что новгородцы прежде были славяне. Абсурднее, конечно, не придумаешь: как это так — “были славяне”. А теперь кто же они? Объясняется всё, однако, очень просто: Новгород был построен на месте старой столицы Словенска, названного так по имени князя Словена — основателя стольного града. Потому-то Новгород и назван “новым городом”, что воздвигли его на месте “старого”, и прежнее прозвание новгородцев — “словени”, то есть “жители Словенска”. Ломоносов объяснял это так: “Прежде избрания и приходу Рурикова обитали в пределах российских славенские народы. Во-первых, новгородцы славянами по отменности именовались и город исстари слыл Словенском”.

  Безусловно, тот факт, что “словене” были жителями и подданными древнего Словенска, основанного князем Словеном, хорошо было известно и Нестору, и его современникам. Но говорить об этом автор “Повести временных лет” не стал — побоялся или не посмел. Вот и пришлось подгонять историю под интересы заказчика. Так было во все времена — вплоть до наших дней. Ведь “Повесть временных лет” — не бесстрастно повествовательное произведение, а остро полемическое и обличительное, что проявляется в особенности там, где православный монах обличает язычество или полемизирует с иноверцами — мусульманами, иудеями, католиками. Но не только! Вся Начальная летопись имеет ясно выраженную тенденциозную направленность. Ее автору необходимо было в первую очередь доказать первородство киевских князей и легитимность династии Рюриковичей.

Взглянем в данной связи еще раз на знаменитое вступление (зачин) к “Повести временных лет”: “Се повести времяньных лет, откуда есть пошла Руская земля, кто в Киеве нача первее [выделено мной. – В.Д.] княжити, и откуда Руская земля стала есть”. Большинству современных читателей видится в Несторовых словах набор из трех вопросительных, чуть ли не элегических, предложений с поэтическими повторами. В действительности же здесь никакие не вопросы, а безапелляционные утверждения (чуть ли не политические лозунги, понятные современникам Нестора). Здесь налицо чисто риторические приемы, обусловленные полемическими потребностями. Нестору во что бы то ни стало необходимо доказать, что киевские князья Рюриковичи “первее” на Руси кого бы то ни было. “Первее” в смысле “раньше” — вот оно главное, ключевое слово Несторова зачина да и всей летописи в целом.

  Следовтельно, казалось бы, нейтральный вопрос: “Кто в Киеве нача первее княжити” — имеет важнейший (хотя и скрытый) идеологический смысл и подразумевает окончание: “Кто в Киеве начал раньше княжить, чем в каком-то там Новгороде, то есть бывшем Словенске Великом”. Потому-то и повторено еще раз почти дословно начальное утверждение, которое так и хочется прочитать: “Сейчас я вам разъясню, “откуда Русская земля стала есть” — “Отсюда, из Киева она стала есть, и ниоткуда более”! Кстати, Киев поминается только в Лаврентьевском списке Несторовой “Повести”. В Ипатьевской летописи зачин начертан безо всякого упоминания Киева.

  Удивительные метаморфозы происходят в летописях и с Новгородом. Сколь вольно и беззастенчиво обращались с Несторовым текстом последующие редакторы и переписчики видно хотя бы по одной-единственной, но принципиально важной, фразе. Она касается распределения русских земель после призвания князей. Во всех современных переводах “Повести временных лет”, в хрестоматиях, научных компиляциях и учебниках говорится, что после прибытия на Русь Рюрик стал княжить в Новгороде, Синеус — на Белоозере, а Трувор — в Изборске. В действительности же в наиболее древних и авторитетных летописях про Рюрика сказано нечто совсем другое. В Ипатьевской и Радзивиловской летописях говорится, что, придя в Новгородскую землю, братья-варяги первым делом “срубили” город Ладогу — в ней-то “сел” и стал править Рюрик. Следовательно, Ладога является первой столицей новой правящей династии Рюриковичей.

  Про то, что Новгород Великий был избран Рюриком в качестве стольного града, в данном фрагменте летописей вообще ничего не говорится. В Лаврентьевском списке на данном месте вообще зияет пробел. Вот эту-то лакуну Карамзин и заполнил Новгородом. Его же создатель “Истории Государства Российского” позаимствовал из никому не доступной теперь и заведомо поздней Троицкой летописи, которая сгорела вместе с другими бесценными реликвиями русской культуры во время знаменитого Московского пожара 1812 года. Карамзин успел сделать из утраченного списка обширные выписки. Но что любопытно: в самом тексте Троицкой летописи так же, как и в Лаврентьевском списке, на месте упоминания первой столицы Рюрика значился пробел. Зато на полях рукой какого-то позднего читателя была сделана приписка — “Новгород” (в те времена украшать поля древних книг собственными замечаниями считалось в порядке вещей). Вот эту-то чужую приписку XVIII века Карамзин ничтоже сумняшеся и выбрал в качестве шаблона для своей версии эпизода с “призванием князей”, что стало каноном и для большинства последующих трактовок.

  Упоминание Новгорода в конспекте Карамзина, не имеющее никакого отношения к Нестору-летописцу, было немедленно канонизировано, абсолютизировано и объявлено истиной в последней инстанции. Так вроде бы из благих побуждений происходит элементарный подлог и фальсификация истории. Карамзина по сей день выдают за Нестора, а неискушенному читателю и в голову не приходит, что всё это шито белыми нитками. Не может не удивлять также и странная разборчивость в выборе кумиров: выписки Карамзина из утраченной Троицкой летописи признаются более достоверными чем текст самого Нестора-летописца, а вот аналогичный конспективный пересказ Татищевым утраченной Иоакимовской летописи, не совпадающей с официальной и официозной точками зрения, считается сомнительным и чуть ли не поддельным.

  Из всего вышесказанного становится понятным также и то на первый взгляд странное обстоятельство, почему “Сказание о Словене и Русе” мощным рукописным потоком вошло в обиход русской жизни, начиная только с XVII века. Почему так произошло — догадаться в общем тоже не трудно. В 1613 году на Земском соборе в Москве царем был избран Михаил Федорович Романов — представитель новой династии, правившей в России до 1917 года. Род Рюрика угас, и можно было уже не опасаться преследований и репрессалий за пропаганду крамольных сочинений, опровергающих официальную (в прошлом) точку зрения. Еще недавно за подобное вольнодумство можно было попасть на плаху или на дыбу, и в лучшем случае лишиться языка (чтобы не болтал) и глаз (чтобы не читали).

  Ну, а как расправлялись с инакомыслием и вольнодумством во времена “независимой” Новгородской республики с леденящими душу подробностями изложено в документальных повествованиях о походе Государя всея Руси Ивана Васильевича III на Великий Новгород летом 1471 года. После Шелоньской битвы на пепелище Старой Руссы (не мистика ли — в городе, основанном праотцом Русом) самолично Великим князем Московским была учинена показательная расправа над приверженцами новгородской самостийности и сторонниками Марфы Посадницы, ратовавшей с присоединение Новгорода к Речи Посполитой. Для начала у рядовых пленных отрезали носы, губы и уши и в таком виде отпустили по домам для наглядной демонстрации, что впредь ожидает любых смутьянов, не согласными с позицией верховной московской власти. Плененных же воевод вывели на старорусскую площадь, и, прежде чем отрубить им головы, у каждого предварительно вырезали язык и бросили на съедение голодным псам (дабы другим впредь неповадно было болтать чего не следует).

  Воистину “Сказание о Словене и Русе” должно стать одним из самых знаменитых произведений отечественной литературы — пока же оно знаменито только тем, что известно узкому кругу скептически настроенных специалистов и неизвестно широкому кругу читателей. Восстановление попранной истины — неотложное требование нынешнего дня!

Автор: В.Н. Демин

Источник

 

Сказание о Словене и Русе и городе Словенске из Хронографа 1679 года

(Публикуется по Полному собранию русских летописей. Т. 31. Л., 1977).

В лето от сотворения света 2244 (5508 – 2244= 3264 г. до н.э.), во второе же лето по потопе, по благословению Ноя праотца разделися вся вселенная на три части трем сыном его, Симу, Хаму и Афету. Низвержеся от нерадения Хам от благословения отца своего Ноя, зане упився вином. И потом истрезвися Ной от вина, и разуме, елико сотвори ему менший сын Хам, и рече: "Проклят буди Хам отрок и да будет раб братома своима". И благослови Ное дву сынов своих, Сима и Афета, иже покрыта наготу отца своего, опак зряще, наготы же его не видеша. И благослови Сифа, сына Арфаксадова, да вселится в пределех Ханаановых. Афету же по благословению отца своего Ноя излиявшуся на западныя и на северный страны даже и до полунощия. По мале же времени правнуцы Афетовы Скиф и Зардан отлучишася от братий своих и от рода своего от западных стран, и коснушася полуденных стран, и вселишася во Ексинопонте, и живяху тамо многа лета, и от сих породишася сынове и внуцы и умножишася зело, и прозвашася по имени прадеда своего Скифа Скифия Великая. И бысть между ими распря и междоусобица и крамола многа и тесноты ради места. Начальницы же тогда родители их княжаху единого отца сынове пяточислении кровницы, им же имена: 1) Словен, 2) Рус, 3) Болгар, 4) Коман, 5) Истер. От сих же племене во время последнее и каган сыроядец изскочи, о нем же греческая история последи изъяснит. Мы же на предлежащее возвратимся, Князем убо скифским Словену и Русу, мудростию и храбростию в роде своем всех превозшедшим, и начаша размышляти со ближними своими премудре, рекоша же сице: "Или толико всего вселенныя, иже ныне под нами? Еда несть во жребии праотца нашего Афета еще части земли благи и ко вселению человечю угодны? Слышахом бо от предков своих, яко благословил праотец наш Ной прадеда нашего Афета частию земли всего западнаго и севернаго и полунощнаго ветров, и ныне убо, братие и друзи, послушайте совета нашего, оставим далече от нас вражду сию и несогласие, еже ныне тесноты ради творится в нас, и подвигнемся убо, и идем от земля сея и от рода нашего, и пойдем по вселенной света, сущей во жребии прадед наших, иде же нас приведет счастие и благословение праотца нашего благословеннаго Афета и подаст нам землю доброплодну во обитание нам и родом нашим". И люба бысть сия речь Словенова и Русова всем людем, и вей яко единемы усты реша: "Благ совет князей наших и добра речь и угодна премудрых держателей".

И в лето от сотворения света 3099 (5508 – 3099= 2409 г. до н.э.) Словен и Рус с роды своими отлучишася от Ексинопонта, и идоша от роду своего и от братия своея, и хождаху по странам вселенныя, яко острокрилаты орли прелетаху сквозе пустыня многи, идуще себе на вселение места благопотребна. И во многих местех почиваху, мечтующе, но нигде же тогда обретше вселения по сердцу своему. 14 лет (2409 – 14 = 2395 г. до н.э.) пустыя страны обхождаху, дондеже дошедше езера некоего велика, Моикса зовомаго, последи же от Словена Илмер проименовася во имя сестры их Илмеры. И тогда волхвование повеле им быти населником места оного.

И старейший, Словен, с родом своим и со всеми, иже под рукою его, седе на реце, зовомей тогда Мутная, последи ж Волхов проименовася во имя старейшаго сына Словенова, Волхова зовома. Начало Словенску граду, иже последи Новъград Великий проименовася. И поставиша град, и именоваша его по имени князя своего Словенеск Великий, той же ныне Новъград, от устия великаго езера Илмеря вниз по велицей реце, проименованием Волхов, полтора поприща. И от того времени новопришельцы скифстии начаху именоватися словяне, и реку некую, во Илмер впадшую, прозваша во имя жены Словеновы Шелони. Во имя же меньшаго сына Словенова Волховца преименова оборотню протоку, иж течет из великие реки Волхова и паки обращается в него. Больший же сын оного князя Словена Волхв бесоугодник и чародей и лют в людех тогда бысть, и бесовскими ухищреньми мечты творя многи, и преобразуяся во образ лютаго зверя коркодила, и залегаше в той реце Волхове путь водный, и не поклоняющих же ся ему овых пожираше, овых же испроверзая и утопляя. Сего же ради людие, тогда невегласи, сущим богом окаяннаго того нарицая и Грома его, или Перуна, рекоша, руским бо языком гром перун именуется. Постави же он, окаянный чародей, нощных ради мечтаний и собирания бесовскаго градок мал на месте некоем, зовомо Перыня, иде же и кумир Перунов стояше. И баснословят о сем волхве невегласи, глаголюще, в боги сел окаяннаго претворяюще. Наше же християнское истинное слово с неложным испытанием многоиспытне извести о сем окаяннем чародеи и Волхове, яко зле разбиен бысть и удавлен от бесов в реце Волхове и мечтаньми бесовскими окаянное тело несено бысть вверх по оной реце Волхову и извержено на брег противу волховнаго его градка, иде же ныне зовется Перыня. И со многим плачем тут от неверных погребен бысть окаянный с великою тризною поганскою, и могилу ссыпаша над ним велми высоку, яко же обычай есть поганым. И по трех убо днех окаяннаго того тризнища проседеся земля и пожре мерзкое тело коркодилово, и могила его просыпася с ним купно во дно адово, иже и доныне, яко ж поведают, знак ямы тоя не наполнися. Другий же сын Словенов малый Волховец живяше со отцем своим во граде своем великом Словенцы. И родися Волховцу сын Жилотуг, и протока проименовася во имя его Жилотуг, в ней же той утопе еще детеск.

Другий же брат Словенов Рус вселися на месте некоем разстояннем Словенска Великаго, яко стадий 50 у соленого студенца, и созда град между двема рекама, и нарече его во имя свое Руса, иж и доныне именуется Руса Старая. Реку же ту сущую едину прозва во имя жены своея Порусии, другую ж реку имянова во имя дщери своея Полиста. И инии градки многи Словен и Рус поставиша. И от того времени по имяном князей своих и градов их начахуся звати людие сии словяне и руси. От создания мира до потопа лет 2242, а от потопа до разделения язык 530 лет, а от разделения язык до начала создания Словенска Великаго, иже ныне Великий Новъград, 327 лет. И всех лет от сотворения света до начала словенскаго 3099 лет (указано время исхода с юга, без 14 лет хождений).

Словен же и Рус живяху между собою в любви велице, и княжиша тамо, и завладеша многими странами тамошних краев. Такоже по них сынове их и внуцы княжаху по коленом своим и налезоша себе славы вечные и богатства многа мечем своим и луком. Обладаша же и северными странами, и по всему Поморию, даже и до предел Ледовитого моря, и окрест Желтовидных вод, и по великим рекам Печере и Выми, и за высокими и непроходимыми каменными горами во стране, рекома Скир, по велицей реце Обве, и до устия Беловодныя реки, ея же вода бела, яко млеко. Тамо бо берущи дорогою скорою звери, рекомаго дынка, сиречь соболь. Хождаху ж и на Египетъския страны воеваху, и многое храбрьство показующе во еллинских и варварских странах, велий страх от сих тогда належаше.

 Начальницы же в Словенех во время Александра царя Македонскаго. Начальнейшии же тогда во Словянех и Русех князи быша, им же суть имена: первый Великосан, вторый Асан, третий Авесхасан. Сии же бяху храбръством и мудростию многих превзошедше. Всея же вселенныя тогда самодержец бысть многосчастный Александр, сын Филиппа Македонскаго. О сих же вышереченных словенех и русех от всех стран жалостен слух и самому самодержцу во уши провозгреме. Премудрый же самодержец и всесветлый царь нача розмышляти с подданными своими: "Что сотворити подобает с сыроядцы сими? Ратьми ли многими ополчитися и розбити сих и покорити в вечную работу? Но неудобно сему быти никако ж зелнейшаго ради дальняго разстояния пуста и неудобпроходных морских вод и превысоких гор". Но обаче посылает к ним з дары многими и писание, всякими похвалами украшено и самого царя высокодержавною десницею златопернатыми писмены подписано. Писание же имяше образ сицев:
Послание Александра царя Македонскаго.

"Александр, царь царем и над цари бичь божий, презвитяжный рыцарь, всего света обладатель и всех, иж под солнцем, грозный повелитель, к покорным же мне милосердый пощадитель, к непокорным же яростный мечь, страх всего света, честнейший над честнейшими, в далекоразстоятельном и незнаемом крае вашем от нашего величества честь и мир и милость вам и по вас храбросердому народу словенскому, зацнейшему колену русскому великим князем и владцом от моря Варяжского и до моря Хвалимского, велебным и милым мне храбрственному Великосану, мудрому Асану, счастному Авехасану вечне поздравляю, яко самех вас лицем к лицу любезне целую, сердечно приемлю яко други по сердцу моему и нагреднейшии подданицы нашему величеству и сию милость даю вашему владычеству. Аще каковый народ вселится в пределех вашего княжества от моря Варяжскаго и даже до моря Хвалимского, да будут вам и потомку вашему подлежимы вечной работе, во иныя ж пределы отнюдь да не вступит нога ваша. Сие достохвалное дело замкнено сим нашим листом и подписано нашею цысарскою высокодержавною правицею и за природным нашим государьским златокованным гербом привешеным. Дано вашей честности в вечность в месте нашего дела в Великой Александрии изволением великих богов Марша и Юпитера, и богини Верверы, и Венуса месяца примоса начальнейшаго дня". А припинье царские руки верх строк златопернатыми писмены написано сице: "Мы Александр, царь царем и над цари бичь, сын великих богов Юпитера и Венуса в небе, земский же Филиппа силнаго царя и Алимпиады царицы, нашею высокодержавною правицею утвердих вечне". Сии ж князи словено-рустии, иж таковыя высокия чести сподобишася от всего державнаго того самодержца прияти и сию пречестнейшую епистолию почитаху вельми и обесиша ю в божницы своей по правую страну идола Велеса и честно покланяхуся ей, и праздник честен творяху в началный день примоса месяца".

По сих же многим летом прешедшим, восташа от рода сих во языце словенстем два князя, Лалох и Лахерн, и сии паки воевати начаша земли скипетра греческаго. Приходиша же и под самый той царствующий град и много зла и кровопролития сотвориша скипетру греческаго царствия. И храбрый князь Лахерн под царствующим градом убиен бысть близ моря, место же то и доныне зовется Лахерново, на нем же монастырь честен возгражден во имя Пречистыя Богородицы, и множество тогда безчисленно руских вой под стенами града падоша. Князь же Лалох язвен велми со оставшими возвратися во своя со многим богатством. Живяху же отнюд погании, яко скот, не имуще закона. О них же свидетельствует в хожении своем блаженный апостол Андрей Первозванный, яко отнюдь невегласи тогда поганы беша. В Синдерех же тогда княжаху два брата, единому имя Диюлел, а другому Дидиядакх, невегласи боги их тогда нарицаху за то, иже пчелы им налезоша и борти верх древия устроиша. По мале ж времени прииде на землю Словенскую посланный праведный гнев божий, измроша людей без числа во всех градех и в весех, яко некому ужепогребати мертвых. Оставшии же люди пустоты ради избегоша из градов в дальныя страны, овии на Белыя воды, иже ныне зовется Бело езеро, овии на езере Тинном, и нарекошася весь, инии же по иным странам и прозвашася различными проимяновании. Овии же паки на Дунав ко прежним родом своим, на старожитныя страны возвратишась.
 Первое запустение Словенску. А великий Словенеск и Руса опустеша до конца на многия лета, яко и дивиим зверем обитати и плодитися в них. По некоих же временех паки приидоша з Дунава словяне и подъяшаскифи болгар с собою немало, и начаша паки грады оны Словенеск и Русу населяти. И приидоша же на них угры белыя, и повоеваша их до конца, и грады их раскопаша, и положиша Словенскую землю в конечное запустение.

Второе запустение Словенску. По мнозе же времени оного запустения слышаху скифские жителие про беглецы словенстии о земли праотец своих, яко лежит пуста и никим не брегома, и о сем зжалишаси вельми и начаша мыслити в себе, како б им наследити землю отец своих. И паки приидоша из Дуная множество их без числа, с ними же и скифы и болгары и иностранницы поидоша на землю Словенскую и Рускую, и седоша паки близ озера Илмеря и обновиша град на новом месте, от старого Словенска вниз по Волхову яко поприща и боле, и нарекоша Новград Великий. И поставиша старейшину и князя от роду же своего именем Гостомысла. Тако же и Русу поставиша на старом месте, и ины грады многи обновиша. И разыдошася кииждо с родом своим по широте земли, и овии же седоша в полях и нарекошася поляне, сиречь поляки, овии полочане речки ради Полоты, овии мазовшане, овии жмутяня, инии же бужане по реце Бугу, овии дреговичи, овии кривичи, овии чюдь, инии меря, инии же древляне, и инии морава, серби, болгари сих же от роды, и инии же северы, и инии лопи, и инии жн мордва, и инии же мурама, инии же в различная именования прозвахуся.
И тако начаша разширятися страна она вельми, а общим же имянем прозывахуся. Сын старейшаго князя новгородцкаго Гостомысла, именуемый младый Словен, сей отъиде от отца своего в Чюдь и тамо постави град во имя свое над рекою на месте, нарицаемом Ходницы, и нарече граду имя Словенеск, и княжив в нем три лета, и умре. Сын же его Избор, сей преименова имя граду своему и нарече Изборск. Сей же князь Избор змием изъяден умре. Земля же Руская тогда сверже с себя ризы сетованныя и паки облечеся в порфиру и виссон и к тому уже не вдовствуя, ниже сетуя, но паки по сем же и дети разилоди и на многа лета опочивая пребывши с премудрым Гостомыслом. Егда ж сии во глубокую старость прииде и не могий уже разсуждати, ниже владети таковыми многочисленными народы, ниже утишити многомятежных междоусобных кровопролитий в роде своем, тогда убо он премудрый, седый умом и власы, призывает к себе вся властели ру-ския, иж под ним, и рече к ним осклабленым лицем: "О мужие и братие, сынове единокровницы, се аз уже состарехся вельми, крепость моя изчезает и ум отступает, но токмо смерть. А се вижду, яко земля наша добра и всеми благими изобильна, но не имать себе властодержца государя от роду царскаго. Сего ради в вас мятеж велик и неутишим и межъусобица зла. Молю убо вы, послушайте совета моего, иже реку вам. По смерти моей идите за море в Прускую землю и молите тамо живущих самодержцев, иже роди кесаря Августа, кровницы суще, да идут к вам княжити и владети вами, несть бо вам срама таковым покоритися и в подданстве у сих быти". И возлюбиша вси речь старейшинскую, и егда сей умре, тогда всем градом проводиша честно до гроба, до места, нарицаемаго Волотово, иде ж и погребоша его. По смерти же сего Гостомысла послашавсею Рускою землею послы своя в Прускую землю. Они же шедше и обретоша тамо курфистра или князя великого, именем Рюрика, рода суща Августова, и молиша сего, да будет к ним княжити. И умолен быв князь Рюрик, и поиде на Русь з двема братома своима, с Трувором и з Синеусом.

И седе Рюрик в Новеграде, а Синеус на Белеозере, а Струвор в Зборце. И по двою лету Синеус умре, потом же и Струвор, и бысть Рюрик единодержавен, над всею Рускою землею державствова лет 17. Новгородцы же видевше Рюриково доброродство и мужественное его остроумие, пророчествоваху к себе, глаголюще: "Разумейте, братие, яко непременно имамы быти под едином игом державнаго обладателя. От сего Рюрика и от рода его и не токмо упразднится им самовластие наше, но и раби им будем". Тогда Рюрик уби некоего храбра новгородца именем Вадима и иных многих новгородцев и советников его. Аще тогда и нечестиви бяху новгородцы, но обаче по пророчеству их, паче же благоволением божиим и доныне царствуют ими от Рюрикова семене благородное изращение. Яко же прежде в нечестии повиновася им и до блаженнаго Владимира, им же сподобишася познати сущаго Бога и просвещени быша святым крещением и сияют благочестием неподвижно и неотступно, веру христову держаще и непременно обладаеми Владимировыми благородными чады и внучаты в роды и роды.

Источники:  https://www.novgorod.ruwww.paganism.msk.ruwww.old-rus.narod.ruhschool.bakai.ru

www.trinitas.ruberserk21.narod.ru.

 

Материалы по теме: 

Сейдозеро: Пристанище священного духа или обитель исчезнувших гиперборейцев?

Из архивов ОГПУ: что искали по заданию Дзержинского на Кольском полуострове

В поисках Гипербореи

Сергей Сюхин: Российский Север и есть та самая таинственная Гиперборея

Когда и как создавали "национальные" языки?

Из архивов ОГПУ: что искали по заданию Дзержинского на Кольском полуострове

Пирамиды кольского полуострова

Загадки северной страны

Единая культура высоких технологий?

Кем был Рюрик по национальности?

Биармия: неизвестная русская земля

Вантит - город вятичей

Сакральный смысл славянского очелья

Археологи: варяги пришли на Русь раньше, чем мы думали

Древние единицы измерений длины и времени в Древней Руси

Москва: раскопки подтверждают несомненную древность города

«Русское порубежье». Поселение времён Владимиро-Суздальской Руси

Полоцкий князь Рогволод с острова Рюген

Рыбинская Русь или Третий город в государстве

Древнерусская чайная культура. Беседа с ведуном (Видео)

Почему замалчивается правда о Ломоносове?

Рюриково городище оказалось на полстолетия древнее

Колыбель человечества: украденная правда (Видео)

Сурожская Русь. Славяне в Крыму (Видео)